Вопросы, связанные с возрождением казачества, в том числе со стороны государства, до сегодняшнего дня продолжают обсуждаться на самых разных уровнях: Каким должен стать статус современного казачества? Какие формы его социально-экономической, политической жизни и «государственной службы» сегодня востребованы и приемлемы? Какие перспективы и конкретные пути возрождения казачества видит государство? Не остаётся в стороне и наш регион. По инициативе губернатора области Леонида Полежаева 25 февраля в Омске состоится научно-практическая конференция «Сибирское казачество: история и современность», в работе которой примут участие представители власти, учёные и казаки. Примечательно, что эта конференция проходит накануне 150-летней годовщины с момента принятия третьего «Положения» (или, говоря современным юридическим языком, «Устава») о Сибирском казачьем войске, подписанного Императором Александром II 5 марта 1861 г. (по новому стилю 17 марта). Этот документ явился одним из ключевых в жизни Сибирского казачества. Кардинальные перемены затронули абсолютно все стороны жизни сибирских казаков. «Положение» юридически поставило точку на военно-поселенческом этапе в жизни Войска. С этого времени оно стало именоваться Сибирским казачьим. Была отменена постоянная 30-летняя служба казаков и определена 2-летняя периодическая, после которой им предоставлялось право пользоваться льготой в течение 3-4 лет. Так же был разрешён выход из казачьего сословия. Ввиду предстоящей конференции и приближения знаменательной даты, мы решили рассказать о хозяйстве и промыслах сибирских казаков двух предшествующих столетий.
От городовых к линейным.
Своё летоисчисление Сибирское казачье войско ведёт от взятия дружиной Ермака Тимофеевича столицы Сибирского ханства города Искера (он же Кашлык), которое произошло 26 октября (8 ноября) 1582 г. От этой даты Сибирское войско отсчитывает свои годы, а днём рождения Сибирского линейного казачьего войска считается 19 (31) августа 1808 г.
После гибели Ермака, его оставшиеся в живых сподвижники разбежались. Иван Грозный из стрельцов собрал и отправил в Сибирь новую рать. Её то и пополнили оставшиеся в этом суровом краю сотоварищи легендарного казачьего атамана, а так же выходцы из различных сословий. В царствование Петра Великого начинается активное продвижение русских на юг Западной Сибири. Вдоль Иртыша возникает целый ряд оборонительных сооружений: крепостей, форпостов и редутов. Все они составили т.н. Иртышскую оборонительную линию. Несколько позднее, уже в 50-х годах ХVIII в. вдоль современной железнодорожной ветки на Исилькуль сооружается ещё одна оборонительная линия, которая получила наименования Пресногорьковская (Ишимская), поскольку её сооружения иногда поочередно соседствовали с пресными и солёными озёрами. Ещё с момента планирования линий предполагалось, что значительную массу в гарнизонах многих укреплений составят городовые казаки, из которых в 1808 г. и было образовано единое Сибирское линейное казачье войско.
На протяжении XIX-начала ХХ вв. сибирские казаки не только охраняли государственную границу Отечества на юге Западной Сибири, но и активно участвовали в экономической жизни нашего региона. Именно на этот период приходится становление и развитие системы казачьего хозяйствования и самообеспечения. Вполне естественно, что именно аграрный и природопромысловый комплексы играли в этом процессе ведущую роль.
Казачье хозяйство.
В начале 80-х годов XIX в. сибирские казаки жили небогато. Сказывалась воинская служба. Возвращаясь домой на побывку на полгода, либо год казаки занимались хозяйством. Посевы хлеба производили не все. Люди посостоятельнее сеяли по 5-10 десятин, и очень немногие – по 15-20 десятин. Такие среди станичников считались богачами. Малоимущие казаки занимались рыбной ловлей, благо рыбы в Иртыше и озерах водилось тогда много. Многие из станичников занимались огородничеством, табаководством и скотоводством. Выращиваемые продукты сбывались как в Омске, так и в других крупных населённых пунктах. Табак у казаков охотно скупали казахи. Все это стоило баснословно дешево, например: пуд пшеницы уходил по 25-30 коп., воз огурцов или арбузов – по 1 р.-1 р.20 коп., а табак – от 2-3 до 5 коп., за фунт. Бедные, не производившие посевов казаки, летом «ходили» на соляные озера, в степь, где набирали соль, а зимой возили ее в крестьянские села и деревни, обменивая на муку и хлеб.
Ветряных мельниц, даже примитивно оборудованных, было мало: 7-8 штук на станицу с населением 230-250 дворов. Их недостаток, особенно в периоды безветрия в зимние и летние месяцы, понуждал казаков устраивать в избах маленькие ручные мельницы. Станичники ставили жернова, которые нужно было вертеть ручкой-веретеном, постепенно посыпая горстью зерна в жернов. Сильный мужчина за час напряженной работы мог перемолоть 3-4 фунта зерна. Этой трудоёмкой работой чаще занимались женщины-казачки. Размол получался крупный, «рукомолотный». Паровых и водяных мельниц в казачьих селениях тогда было считанные единицы. Крупы выделывали с помощью ножных и ручных ступ. О круподерках с конными приводами и работающими на пару в то время могли только мечтать. На некоторых ветрянках к мукомольному валу приспосабливались и «крупорушки», дробившие крупу в особых ступах под ними.
Землю пахали самодельной кривой сохой с железным сошником. За счастливца считали того, у кого удачно была сделана (посажена) эта кривая соха особыми на то мастерами-сохарями, как их называли. Бороны, как правило, делали сами. Катков для укатки земли не было. Зерно рассевали рукой – горстью. Сено косили косой, сгребали ручными граблями. Если год не был засушливым, то травы урождались хорошие. Хлеб сжинали обычно серпами, и только в неурожайные годы, когда хлебные посевы были редкими и небольшого роста, скашивали косой. Пшеницу обмолачивали цепами (по-местному – молотилами) и конями. Не обмолоченный осенью хлеб сушили зимой в снопах, в овинах, а потом обмолачивали. Отвевали зерно вручную, бросанием лопатой на ветер.
Летом не покладая рук трудились все: мужчины, женщины, подростки (начиная с 8-летнего возраста) и даже старики. Зимой отдыхали. Подвоз сена для скота, кормление и уход за ним, рубка дров и другие зимние хозяйственные работы, которые не требовали особой спешки, считались среди станичников настоящим отдыхом.
В лесах водились волки, лисицы, зайцы, барсуки. Некоторые места изобиловали дичью: гусями, утками, журавлями, тетеревами, куропатками, рябчиками, и даже дрофами. На них охотились с ружьями, а так же ловили разными снастями – сетями, силками, срубцами. На зверя устанавливали капканы и петли. Зимой за ними гонялись верхом на лошади. Охотничий промысел был хорошим подспорьем в хозяйстве, а для некоторых даже доходной статьей.
С 90-х годов XIX в., с вводом Транссибирской магистрали жизнь казаков стала заметно улучшаться. Сеять хлеб все без исключения. Широкое распространение получили скотоводство, коневодство и овцеводство. Казаки стали активно развивать молочное хозяйство. Многие приобрели небольшие сепараторы, в некоторых станицах образовались общественные маслодельные заводы, которые приносили большую прибыль.
Землю стали обрабатывать заводскими плугами и боронами, укатывать катками. Посев зерна производили разбросными и дисковыми сеялками. Жатву осуществляли жнейками-лобогрейками, самосбросками и сноповязалками. При обмолотке урожая стали использовать молотилки с конными приводами, а в некоторых станицах даже с паровыми и нефтяными двигателями. Зерно теперь мололи уже на паровых мельницах, численность которых заметно возросла. Сено стали косить сенокосилками и сгребать конными граблями. Если набор всех этих земледельческих орудий не имел каждый, их приобретали в складчину 2-3 хозяина.
Надел земли в станице, как и вообще в войске, был общинный. Распашку под посевы производили там, где кому нравится. Но больше придерживались того места, где пахали отец, дед и прадед. Около надела вместе строили заимку (на 3-5 дворов) и рыли колодцы. Сенокосные участки были общинные. Они размежевывались на урочища. Каждый год, когда подходило время покосов, любой казак или вдова-казачка шли в поселковое, либо станичное правление, где в заранее приготовленные администрацией листы, т.н. «квитки», по своему желанию записывали свои сенокосные паи. Наделом пахотной земли, сенокосными и лесными (дровяными) паями имели право пользоваться только казаки, достигшие 17-летнего возраста. Вдовы-казачки получали 1/2 пая, столько же их дети – полусироты, если таковые имелись.
Значительным подспорьем в казачьем хозяйстве было в свободное от полевых работ время хождение «с кладью». В ходе её доставлялись всякие товары для населения. Многие казаки, подправив 3-5 саней и сбрую, подкормив лошадей, брались везти груз купцов: кожи, сало, масло коровье, шерсть, мясо, дикую битую птицу. Везли на местные и дальние ярмарки. Сдав товар, обратно везли мануфактуру, металлические, скобяные, железные, деревянные изделия, чай, сахар и другие товары. Весьма неплохо было поставлено дело с общественными хлебозапасными магазинами. Во многих казачьих селениях были построены большие амбары, наполняемые на случай неурожайного года сухим и отборным зерном из расчета 6 пудов на едока. Хлеб в амбарах обновлялся через 1-2 года.
Много внимания уделялось коневодству. Прежде у казаков были низкорослые киргизские лошадки и табунное хозяйство. Начиная с 90-х гг. XIX в. Войско приобретало породистых производителей и рассылало их по крупным станицам. От лучших киргизских кобылиц-маток получался уже значительно улучшенный приплод. Участвовали в них, как строевые казаки, так и молодежь (мальчики допризывного возраста). Конный спорт и наездничество являлись любимым казачьим делом. А домашний конь был ближайшим и верным другом казака на службе. Так жили и трудились сибирские казаки сто лет тому назад, занимаясь при этом различными промыслами.
Ловись рыбка большая и маленькая…
Рыболовство было одним из старинных промыслов сибирских казаков. Ловились осетр, стерлядь, нельма, налим, щука, окунь, тут же на месте сушились, солились, провяливались, а зимою замораживались. Большинство сибирских казаков ловило рыбу для сесбя, и лишь часть ее вывозилась в ближайшие города и на сельские ярмарки Тобольской, Томской губернии или же продавалась на месте деревенским и городским скупщикам. По этой же причине приготовление для продажи икры и рыбьего жира поначалу производилось в небольших размерах, так как казакам были «совершенно неизвестны хорошие способы выделки этих продуктов».
Рыба добывалась в Иртыше и Ишиме, в их притоках, на озере Зайсан и в других больших и малых озерах. А их, в казахской степи, насчитывалось более двух тысяч. В конце XIX – начале XX вв. в промысле произошли изменения. Размеры рыбной ловли в казахской степи сократились. Это было вызвано активным заселением здешних территорий и истощением рыбных богатств. К тому же с 1905 г. право казаков на промысел рыбы на степных озерах, лежавших вне войсковой территории, было отменено, и рыбные места стали переходить во владение крестьянского населения. Естественно, постепенно сокращалась и относительная численность казаков-рыболовов. Если в 1878 г. этим промыслом занимался каждый восьмой мужчина, в 1914 г. – каждый восемнадцатый. Если ранее одной из главных целей казачьего рыбного промысла являлся «запас рыбы в годовую пропорцию для своих семейств», то в последние десятилетия XIX в., и особенно в начале XX в., произошла переориентация на рынок. Для части казачества рыболовство из значительного подспорья даже превратилось в главное, весьма прибыльное занятие.
Самая выгодная рыбная ловля, о которой мечтали и на которую пытались попасть многие промышленники даже с окраин войсковой территории, производилась на о. Зайсан. Зайсанская была передана «в исключительное пользование войска за прокладку и содержание казаками дорог в горном Бухтарминском крае» в конце XVIII в. В силу этого войско стало полным хозяином по всему течению Иртыша выше крепости Бухтарминской.
С 1862 г. рыбалку стали сдавать в аренду на трехлетние сроки. С того времени промысел сделался монополией арендаторов, от которых в войсковой доход поступала арендная плата. Однако подобная практика привела к устранению от участия в рыбных промыслах не только всего местного населения, но и заметно повлияла на уменьшение рыбы во всем Иртыше. Один из войсковых чиновников в рапорте к вышестоящему начальству с горечью отмечал, что «во время хода икряной рыбы весной арендатор) неводят беспрерывно день и ночь в устьях Черного Иртыша неводами, хватающими через всю реку; осенью, при возвращении рыбы в озеро, устраивают в устьях запоры и начинают ее черпать неводами как в садке, день и ночь до тех пор, пока не смоет запор ледоходом. Случалось, что, натолкнувшись на громадное количество икряной рыбы, промышленники нагружали свои суда только икрою, выбрасывая распластанную рыбу на берегах».
В итоге к 1870-м гг. улов красной рыбы на войсковой рыбалке за 10 лет сократился в три раза. Но при этом доходность промысла не уменьшилась, так как цены на рыбу росли. Свою же плату арендаторы-монополисты старались сократить до минимума. Поэтому с 1877 г. войсковое начальство для увеличения войсковых доходов разрешило лов рыбы всем желающим казакам и разночинцам, взимая с них плату лишь с числа лодок и рабочих по 20 рублей за сезон. Теперь вместо нескольких десятков прежних арендаторов стало несколько сотен рыбопромышленников, которые изо всех сил старались восполнить свои затраты и получить прибыль. Озабоченное сокращением рыбных богатств в о. Зайсан и, как следствие этого, уменьшением доходов казны войсковое начальство в 1892 г. разработало правило по организации рыбного промысла на войсковой рыбалке и контролю за ним. С этого времени вводилась должность смотрителя войсковой рыбалки, который, используя объездчиков и их помощников, следил за соблюдением рыбопромышленниками правил лова. Был разработан также специальный механизм, затруднявший подкуп объездчиков, которые должны были проверять орудия лова, следить за соблюдением санитарных норм в местах засолки рыбы, пресекать тайный лов. Вводились различные ограничения на лов летом и зимой, запрещались отдельные виды рыболовных снастей. За несоблюдение этих правил объездчиками уничтожались снасти, улов изымался, однако лодки и суда конфискации не подлежали.
Наряду с добычей рыбы, в Сибирском казачьем войске, пожалуй, впервые в Западной Сибири предприняли попытки восполнить рыбные богатства. Так, в 1902-1903 гг. производились опыты искусственного разведения рыб ценных пород. С этой целью были приобретены специальные аппараты и оплодотворенная икра лосося, сига, форели. Местом посадки мальков этих рыб избрали озеро при ст. Щучинской, питающееся горными ключами и потому отличавшееся совершенно чистой, прозрачной водой и к тому же – большой глубиной. Правда, подобные опыты больше не возобновлялись, результаты искусственного разведения рыбы остались невыясненными, а с началом первой мировой войны о них и вовсе забыли
Пчёлочка златая, принеси медку.
Другим старинным промыслом сибирского казачества было занятие пчеловодством. Но если ловлей рыбы занималось практически все казаки, то пчеловодство распространилось, лишь в третьем военном отделе – в районе горных станиц Усть-Каменогорского уезда и Бухтарминской линии, чему способствовал ряд природных и хозяйственных факторов.
Первые пчелы были разведены здесь в конце XVIIIв. командиром Иркутского драгунского полка бригадиром Аршеновским, который выписал опытного пчеловода, семь ульев из Киевской губернии и устроил первую пасеку в деревне Боровка, находившейся на Бийской линии в двадцати семи верстах от Усть-Каменогорска. Благодаря роскошной алтайской флоре, дело пошло успешно, и пчеловодство быстро распространилось по всему Алтаю, как в казачьих станицах, так и среди крестьянского населения. Пасечное пчеловодство долгое время бок обок существовало с бортничеством – добычей меда диких пчел, от которого получило значительный толчок для своего развития и сохранило некоторые его элементы. В начале XX в. пчел водили в колодках, в дуплах растущих деревьев. Многие занимались ловлей слетных роев, привешивая в лесу на деревья пустые колодки. Весь труд таких пчеловодов заключался в том, чтобы развесить на деревьях колодки, а в конце лета собрать их и воспользоваться медом и воском. Пчелы в дуплах деревьев считались собственностью того, кто первый такой рой нашел и пометил своим знаком. В конце лета дерево спиливалось, мед выбирался, а пчелы, если представлялась возможность, перегонялись в свободную колодку содержались они и в выдолбленных пнях. Лучший мед в войске, «необыкновенно белый и благовонный», который в Европейской России принимали за «липец», добывали в долинах рек Бухтармы и Чарыша. В начале XX в. с развитием скотоводства, распашкой девственных лугов, и окультуриванием лес, добыча мёда у диких пчёл сократилась до минимума. Войсковая администрация начала внедрять пасеки, выписывала на несколько десятков рублей и рассылала на места для выдачи пасечникам семена медоносов. Несмотря на это, промысел не получил должного развития.
И выходили на охоту.
Как это ни странно, среди сибирских казаков, знавших, что такое оружие, и умевших с ним обращаться, охота не была развита в такой степени, как рыболовство. Хотя территория войска предоставляла для неё широчайшие возможности. Множество озер, болот, водоемов и речушек были благодатным местом обитания больших скоплений водоплавающей птицы. В лесах и степи водились зайцы, лисы, волки. Лесистые склоны гор Кокчетавского и Усть-Каменогорского уездов были гнездилищем дичи, косуль и медведей. несмотря даже на отсутствие контроля со стороны войсковой администрации, охота на зверей и птиц не пользовалась популярностью. На территории войска не обитали особо ценные виды животных или птиц, добыча которых могла бы стать прибыльным занятием, поэтому охота была лишь подспорьем для основной части казачьего населения. Но если сибирские казаки выбирали ее в качестве своего главного занятия, то в большинстве случаев это происходило от великой материальной нужды, когда не виделось иного способа добыть средства к существованию, тем более, что многие способы охоты не требовали каких-либо капиталов. Состоятельные казаки занимались охотой большей частью для развлечения, используя при этом возможность испытать резвость своей лошади в погоне за зверем.
Часто охота принимала хищнические формы и вела к значительному, иногда невосполнимому сокращению численности отдельных видов зверей и птиц. Например, летом во время линьки болотная и водяная дичь ловилась сетями в количестве, далеко превышавшем не только потребность охотника-птицелова, но и размеры возможного сбыта, что вело к истреблению дичи. Этому во многом способствовал и сбор весной яиц дикой птицы, хотя он и преследовался законом, но вдали от административных центров составлял обычное явление и оставался безнаказанным. В 60-е гг. XIX в. казаки почти полностью истребили косуль в горах у станицы Сандыктавской. Пользуясь глубоким снегом, они загоняли их стада в долину и иногда за один раз убивали более 200 голов. Несколько ранее там же были изведены маралы. Однако распространенные виды животных, сохранялись в значительных количествах и были традиционными объектами охоты. Как правило, добычей казаков становились медведи, волки, лисы, барсуки, маралы, косули, зайцы, сурки, хорьки, белки, горностаи, утки, гуси, тетерева, дрофы, куропатки, рябчики.
А 1814 г. был случай столкновения даже с… тигром, который, видимо, забрёл в Кокчетавский уезд с южных берегов озера Балхаш или с Алтайских гор. Дело было так. Во время проезда казака Землянухина по дороге из крепости Ямышевской в крепость Петропавловскую, неожиданно из кустарника выскочил тигр. Прыгнув на лошадь, он вырвал бок у нее и схватил наездника за левую руку. Урядник при этом не растерялся, выхватил пистолет, всунул в пасть зверя и выстрелил, отчего у тигра разорвало голову, однако хищник успел клыками раздробить Землянухину руку. Вплоть до 1880 г. в казачьих селениях, что на Иртышской линии во многих семьях, сохранялись живописные картинки, изображавшие в разных вариантах этот случай. Конечно же, подобные происшествия были редкими и обычные выходы на охоту проходили значительно спокойнее. Охотничьи трофеи служили подспорьем для собственного питания казаков, излишки же дичи, шкуры, мех продавались как в своих поселках, так и в ближайших городах или на сельских ярмарках. Кроме огнестрельного оружия, казаки использовали для охоты различные ловушки, западни, капканы, и даже яд для волков.
В годы первой мировой войны занятие охотой в войске вовсе пришло в упадок. Причиной этого было не только резкое сокращение мужского населения в станице, связанное с военной мобилизацией, но и массовое изъятие властями у казаков охотничьих винтовок – бердан, направляя их в запасные и тыловые казачьи подразделения, которые до начала 90-х гг. XIX в. состояли на вооружении войсковых частей.
