– Любое современное предприятие всегда
находится в процессе борьбы за свою долю на рынке, будь он мировой или
внутренний. В нашей отрасли эта борьба идет достаточно жестко. Рынок не прощает
малейшего отставания – нишу тут же занимают другие, и вернуться на бывшие
позиции крайне трудно, а иногда невозможно. Поэтому необходимо следить за всеми
изменениями конъюнктуры, постоянно подстраиваться под запросы потребителей, а у
нас это крупнейшие шинные компании мира – Michelin, Continental, Bridgestone, Goodyear,
Pirelli, Nokian Tyres, предлагать что-то новое. Сейчас мы выпускаем более 30
марок техуглерода, который идет на производство шин и резинотехнических изделий
самого различного назначения.
– С кем приходится конкурировать?
– С крупнейшими мировыми производителями –
американскими Columbian Chemicals, Cabot Corporation, германской
Orion Engineered Carbons и другими. Если на внутреннем российском рынке наша
компания – безусловный лидер – мы производим 40% всего отечественного
техуглерода, то в мировом масштабе мы девятые с долей 2,2%. Но, на мой взгляд,
это весьма достойное место, так как наши конкуренты давно уже поделили рынок, и
потеснить их очень непросто.
– За счет чего это все же удается сделать?
– Прежде всего, за счет научных разработок и
постоянного совершенствования качества продукции. У нашей географической
удаленности от развитых стран есть и положительная сторона. Мы вынуждены
производить наукоемкую продукцию с высокой добавленной стоимостью, с нею
логистика уже не имеет подавляющего другие приоритеты значения. Скажем, платину
в силу ее цены выгодно перевозить и самолетами.
Надо сказать, что касается научных разработок, Омску
повезло – в нем расположен Институт проблем переработки углеводородов СО РАН,
чьи исследования и научные разработки имеют мировой уровень. Мы тесно взаимодействуем
с ним, директор института Владимир Лихолобов входит в состав совета директоров
нашей компании. Совместно с учеными создали и свой научно-исследовательский
центр, без таких центров сегодня не обходится ни один крупный производитель
техуглерода. Это эксклюзивное, глубоко специализированное, очень наукоемкое производство,
на котором всегда востребованы новые мысли и идеи.
Поэтому мы работаем в синдикате НИИ–НТЦ–завод,
внедряем технологии, для которых нужны очень затратные НИОКР, доводим их от
получения опытно-промышленных образцов до серийного производства и продвигаем
свою продукцию в технологические циклы развитых потребителей, в основном
зарубежных. Мы изучаем потребности Запада и предлагаем им продукцию, которую они
могут использовать как сырье для создания своего, совершенно нового по
свойствам и качествам продукта. Мы создали именные марки техуглерода OMCARB.
Это уникальная продукция, не имеющая аналогов в мире. Она применяется в военной
технике, литий-ионных и литий полимерных батареях, в электротехнике.
Многое дает участие в международных конференциях,
переговорных процессах. Вот я только что прилетел из Сан-Диего, где участвовал
в конференции Carbon Black World 2012, месяцем раньше был во Франции на переговорах
в штаб-квартире Michelin. Это приносит большую пользу, например, после участия
два года назад в конференции в Риме мы на выгодных условиях договорились о
поставках оборудования для модернизации нашего завода в Волгограде.
– Мы все говорим о внешнем рынке, а насколько для вас важен рынок внутренний?
– Хотя от 62 до 80 процентов продукции двух наших
заводов – в Омске и Волгограде – отправляется за рубеж, российский рынок для
нас, конечно же, необходим. Омск находится в центре Евразии, и работать только
на Западную Европу или еще более далекую Америку нам просто невыгодно из-за транспортных
издержек. Кроме того, конъюнктура на Западе весьма капризна, и внутренний рынок
для нас является стабилизирующим фактором. Ну и наконец, как это российская
компания не станет обеспечивать российских потребителей?
– И все же основные ваши усилия направлены на Запад. Каковы планы на
будущее?
– Это направление и требует больших усилий, хотя бы
из-за той же логистики, иначе «место под солнцем» не занять. Недавно мы
концептуально перестроились. Раньше наша продукция шла через дилеров в
Восточной Европе – в Польше, Венгрии, Словакии, которые обеспечивали поставки
дальше на запад. Но дилеры были не в состоянии полноценно продвигать новую
наукоемкую продукцию, на которую мы ориентируемся все больше. Мы поняли, что
для такого продвижения необходимо постоянное присутствие наших представителей,
и открыли логистический центр в Германии. Собираемся открыть еще один такой центр
на Балканах. Намерены серьезнее обосноваться в США, где рынок гораздо более
емкий, чем в Европе. Мы там присутствуем, но хотели бы это присутствие расширить.
Хорошо бы занять в Штатах один процент рынка, а лучше два. Для этого надо
создать перевалочную базу где-нибудь на Атлантическом побережье США и вести
сопровождение продукции. Есть планы зайти в Мексику и Бразилию, открыть там
торговые представительства. Возможно, еще в Японию. А вот китайский рынок для
нас, к сожалению, закрыт – мы не можем бороться с дешевизной их техуглерода.
Если говорить об объемах, сегодня производственный
потенциал омского завода – 265 тысяч тонн, волгоградского – 120 тысяч. Через
два года мы планируем довести его до 265 и 200 тысяч тонн соответственно.
– В чем компания испытывает сегодня наибольшие трудности?
– В людях, специалистах. Человеческий фактор – главный
в любой научно-технической и экономической сфере. Можно найти деньги, купить
самое современное оборудование, но кто на нем будет работать? Для подготовки специалиста
в нашей отрасли требуются годы. Это касается и менеджмента. Руководители
советского периода не способны к глобалистическому восприятию, так как они
работали в нерыночной экономике. Мы вынуждены менять технократических
топ-менеджеров, они не способны учить молодежь, потому что подгоняют ее под
свой типаж, а он уже неадекватен современным реалиям. Они привыкли любой ценой гнать
план, а по такому принципу жить сегодня нельзя. На Западе выигрывает не тот,
кто достиг результата любой ценой, а тот, кто достиг его с минимальными
издержками. На этом там выросло уже несколько поколений, а у нас их еще только
предстоит формировать. На это требуются годы, может быть, десятилетия.
Недостаточно подготовлены к современным условиям и
выпускники вузов. У нас острый дефицит инженеров-исследователей, далеко не все специалисты
могут вести профессиональный диалог на английском языке. Наши технологии
требуют филигранно подготовленных специалистов. Причем по одним лишь учебникам
ничему не научиться – нужна высокоинтеллектуальная и высокотехнологичная база.
В советские годы мы заболтали и прозевали
научно-техническую революцию. Сейчас вбросили лозунг: «Развивать инновационную
экономику». И что? Проводим тендеры на научные исследования среди кухонных
фирмочек с последующими откатами. Так мы не получим ничего, кроме бездарного разбазаривания
средств. Отсюда проблемы наукоемких производств. Сколково – правильный шаг, но
эффекта от него надо ждать еще долго, нобелевские лауреаты мгновенно не появляются,
их надо рождать и взращивать. Сколково – это инкубатор, где такие люди и могут
появиться, но он должен развиваться как точка роста. Одними решениями партии и
правительства научный анклав не создать, нужна определенная атмосфера.
– Кстати, об инновациях. Все кругом только о них и толкуют, подчас
называя этим термином вещи, и близко к инновациям отношения не имеющие. Что вы
понимаете под этим термином?
– Приведу такой пример, правда, он может показаться
кому-то излишне фривольным. Новая любовница – это не инновация, у нее все
«конструктивные особенности» те же, что и у предыдущих. А вот резиновая женщина
– инновация, так как требует принципиально иного подхода. Говоря же серьезно, с
моей точки зрения, подлинных инноваций в истории человечества не так уж много.
К ним можно причислить использование огня, приручение животных, изобретение
колеса и письменности. Двигатель внутреннего сгорания и первый автомобиль – инновация,
а все их последующие модели лишь ее усовершенствования. Конвейер, придуманный
Генри Фордом, – инновация, последующие автомобильные заводы, как бы они ни
изощрялись – по большому счету нет.
Инновационная экономика подразумевает, что мы
закладываем в основу продукции новейшие достижения науки и получаем совершенно
новые виды конечного продукта. Это общемировой тренд. По сути, идет расщепление
научных достижений в смежных сферах, где трудно разделить, скажем, физику и
химию. Появилось новое направление – нанотехнологии. В процессе агрегирования
вещества в наноизмерении у него возникают иные свойства, что в полной мере
относится к техуглероду.
– Валерий Николаевич, в заключение не могу не спросить о том, где юридически
находится Омсктехуглерод – в Омске, на Кипре, Сейшелах? Ходят разные слухи.
– Конечно, мы – омская компания, правда, после
ребрендинга станем называться не Омсктехуглерод, а «Омск Карбон Групп». Центр
продаж как был, так и остается в Омске. Одна из ведущих в мире аудиторских
компаний разработала для нас «дорожную карту», и мы строго ее придерживаемся.
Цель: стать абсолютно прозрачной компанией с потенциалом выхода на IPO. Но IPO для
нас не главное, оно лишь позволит привлечь дополнительные финансовые ресурсы.
Гораздо важнее иметь отчетность, в полной мере понятную нашим зарубежным
партнерам, превратиться в компанию, встроенную в экономическое пространство
наравне с крупными мировыми корпорациями. Сейчас мы находимся на определенном этапе
реализации этой стратегии.
Игорь Спиридонов